Жил-был очень одинокий Кое-кто. Один-одинешенек, в большой квартире с четырьмя комнатами, двумя балконами, кухней в 16 квадратных метров, в центре большого города. Он был очень одинок, этот Кое-кто, у него совсем никого не было. У него даже не было троюродного дяди в Томске и друга детства в Мелитополе.
Одинокий Кое-кто был стар. Его мучал хронический бронхит, бессонница, язва желудка, плешь на голове, соседи сверху, снизу, сбоку и еще много разных вещей. Он ничего не любил, его все раздражало. Он ненавидел манную кашу, телевикторины, немытую посуду, книжки про любовь, холодные и горячие батареи, младенцев, красный лак на ногтях у женщин. Все остальное тоже не вызывало теплых чувств. Он никогда и ничему не радовался, разве что когда ворчал и стучал шваброй в потолок, едва заслышав малейший шорох. Вечерами он стучал по батарее, рано утром - в стены, кричал под дверями у соседей, чтобы те угомонились. Меня окружают маньяки и проходимцы, думал одинокий Кое-кто перед сном и ворочался в постели сорок две минуты. Так продолжалось много лет.
Однажды теплым майским вечером, когда солнце клонилось к закату, окрашивая в золото западные стены, а от дома отъезжала машина, увозя последних соседей с мебелью и кошкой на новое место жительства, одинокий Кое-кто подумал: "Как тоскливо, как все бессмысленно." От этой мысли ему сделалось плохо, стошнило морковкой. Он подумал, что уже стар, а толком ничего не успел: не бросил дрожжи в общественный сортир, не вымазал соседям дверь дегтем, не вылил зеленку на крышу автомобиля, не отравил дворовую собаку Найду, не вытоптал ни одной клумбы, не сжег ни одного храма. Тоска захлестнула одинокого и старого Кое-кого, он пришел в ярость и разбил три стакана, порвал "Капитал" Маркса, съел тюбик крема для бритья, растоптал ногами шесть свежих помидор, заплевал входную дверь и расцарапал себе лицо. Ничего не помогало. Тогда он упал на пол и стал так лежать, из ран на лице сочилась кровь.
Он лежал в тоске и крови, думал, что все напрасно, соседи сволочи и хоть бы ему умереть. Он никогда раньше не думал о смерти, а теперь желал ее больше всего на свете.
Одинокий Кое-кто так неистово желал смерти, что на рассвете умер, не оставив завещания. Перед смертью он наблюдал за ползущим по полу тараканом. На последнем вздохе он прихлопнул его и отошел в мир иной совершенно счастливым. Через три дня в его холодильнике прокис суп и перегорела лампочка в прихожей.
Одинокий Кое-кто был стар. Его мучал хронический бронхит, бессонница, язва желудка, плешь на голове, соседи сверху, снизу, сбоку и еще много разных вещей. Он ничего не любил, его все раздражало. Он ненавидел манную кашу, телевикторины, немытую посуду, книжки про любовь, холодные и горячие батареи, младенцев, красный лак на ногтях у женщин. Все остальное тоже не вызывало теплых чувств. Он никогда и ничему не радовался, разве что когда ворчал и стучал шваброй в потолок, едва заслышав малейший шорох. Вечерами он стучал по батарее, рано утром - в стены, кричал под дверями у соседей, чтобы те угомонились. Меня окружают маньяки и проходимцы, думал одинокий Кое-кто перед сном и ворочался в постели сорок две минуты. Так продолжалось много лет.
Однажды теплым майским вечером, когда солнце клонилось к закату, окрашивая в золото западные стены, а от дома отъезжала машина, увозя последних соседей с мебелью и кошкой на новое место жительства, одинокий Кое-кто подумал: "Как тоскливо, как все бессмысленно." От этой мысли ему сделалось плохо, стошнило морковкой. Он подумал, что уже стар, а толком ничего не успел: не бросил дрожжи в общественный сортир, не вымазал соседям дверь дегтем, не вылил зеленку на крышу автомобиля, не отравил дворовую собаку Найду, не вытоптал ни одной клумбы, не сжег ни одного храма. Тоска захлестнула одинокого и старого Кое-кого, он пришел в ярость и разбил три стакана, порвал "Капитал" Маркса, съел тюбик крема для бритья, растоптал ногами шесть свежих помидор, заплевал входную дверь и расцарапал себе лицо. Ничего не помогало. Тогда он упал на пол и стал так лежать, из ран на лице сочилась кровь.
Он лежал в тоске и крови, думал, что все напрасно, соседи сволочи и хоть бы ему умереть. Он никогда раньше не думал о смерти, а теперь желал ее больше всего на свете.
Одинокий Кое-кто так неистово желал смерти, что на рассвете умер, не оставив завещания. Перед смертью он наблюдал за ползущим по полу тараканом. На последнем вздохе он прихлопнул его и отошел в мир иной совершенно счастливым. Через три дня в его холодильнике прокис суп и перегорела лампочка в прихожей.
-
-
23.09.2003 в 19:33-
-
23.09.2003 в 21:17А этому пора было уже, зажился что-то. :-)
-
-
23.09.2003 в 23:54Слава тебе, Господи! (И тебе, Лотус!